Послушай, ври, да знай же меру! Грусти, но знай меру

Память, послушай! Лидия Сычёва. Три власти. - М.: Издательство ИТРК, 2012. – 320 с. – 3000 экз. Умение слышать людей для писателя сродни умению слышать музыку сфер. Писатель всегда о себе – но как важно сделать не только о себе, как необычайно значимо умение слышать других! Это

Если бы кто-то сказал Юлии Латыниной «Да ты продалась ФСБ за пайку хлеба и превратила свою программу в средство мочения правозащитников и экологов» - она сочла бы это возмутительным.

Сама Латынина, однако, ничуть не стесняется подобные выражения, говоря о Григории Явлинском и партии «Яблоко», столь же ей нелюбимой, как протестующие против разработки компанией УГМК медно-никелевых месторождений в Воронежской области. Разве что, участников «антиникелевого» протеста она обвиняет в отработке «заказа», а «яблочников» - в том, что они «продались Кремлю» за «гроши из федерального бюджета». Которые они получат, только если будут «вести себя хорошо и любить Путина»...

Как там было у классика? «Послушай, ври, да знай же меру»?

Из партий, которые «ведут себя хорошо и любят Путина», состоит Государственная Дума, избранная в 2011 году, в том числе, и «протестно настроенными» гражданами, голосовавшими по небезызвестному принципу «за кого угодно, кроме «Единой России». Правда, очень быстро выяснилось, что эти «кто угодно» до степени смешения неотличимы от единороссов по подавляющему числу вопросов - начиная с «закона подлецов», законов об «иностранных агентах», об «оскорблении религиозных чувств» и об ужесточении наказаний для участников «несогласованных» публичных акций, и заканчивая безоговорочной поддержкой аннексии Крыма и военной операции в Сирии.
Что касается «Яблока», - оно публично осуждает перечисленные (и многие другие) законодательные безумия Охотного ряда, не признает законности присоединения Крыма (в отличие, кстати, от некоторых видных «оппозиционеров»). Выступает против поддержки Россией бандитствующих мятежников на востоке Украины и против разрешения на использование российской армии на Украине (о чем заявляет, в том числе, с трибуны петербургского ЗАКСа - получая в ответ взрыв коллективной ненависти парламентского большинства). Называет операцию в Сирии опаснейшей военной авантюрой. И выступает не только против Путина, но и против «антиевропейского» курса, которым он ведет страну в тупик.

За эту свою позицию «Яблоко» подвергается давлению и преследованиям - при этом не замечено случаев, чтобы кого-то из арестованных «яблочников» уже на следующий день освобождали по требованию прокурора…

В этих условиях обвинить «яблочников» в том, что они «любят Путина» и «продались Кремлю» можно или по причине полной некомпетентности, или по причине сознательной подлости. Какая из этих гипотез более обоснована - пусть судит читатель.
Что же касается получения денег из федерального бюджета, то об этом следует сказать подробнее. Потому что критики «Яблока» на всех доступных им ресурсах обожают рассказывать, что «Яблоко» якобы «зависит от Кремля», потому что «боится потерять государственное финансирование».

На самом деле, перед нами - типичное передергивание фактов и вранье.

Согласно закону (33-я статья закона о политических партиях) право на государственное финансирование имеют все партии, которые на последних выборах Госдумы набрали более 3%. Таких партий в России пять: четыре парламентских и «Яблоко», набравшее 3.43% на выборах 2011 года.

Вся «пятерка» получает из бюджета в течение срока полномочий Думы деньги, определенные законом: по 110 рублей в год за каждый голос избирателя, полученный на выборах. Соответственно, «Яблоку», за которое проголосовали 2.3 млн. избирателей, полагается около 250 млн. рублей в год. И не по милости властей, а в силу закона. Пропорционально уровню поддержки партии гражданами.
Усмотреть тут «зависимость от Кремля» можно примерно в той же мере, как усмотреть «зависимость» пенсионеров, студентов «бюджетников» - всех, чьи доходы определены законом. Или всех семей с детьми, получающих социальные выплаты, установленные законом. И так далее.

Партия «Парнас» - к которой штатные критики «Яблока» куда более благосклонны, и которую они всячески расхваливают, как «настоящую оппозицию» (некоторые из них, заметим, в этой партии состоят), - не получает госфинансирования не потому, что пребывает в немилости к Кремлю, а потому, что вообще не участвовала в выборах 2011 года. В выборах-2016 «Парнас» собирается участвовать - в том числе и для того, чтобы получить госфинансирование, если наберет больше 3%. Надо ли так понимать наших критиков, что после этого «Парнас» автоматически перейдет в категорию «зависимых от Кремля» из-за страха «потерять госфинансирование»? Нет? А почему, собственно? Как язвительно заметил недавно Игорь Яковенко, «от чего еще надо отказаться, чтобы политолог Орешкин не обвинил в сотрудничестве с режимом? Видимо, надо по формуле Бродского перестать ходить в булочную»...

Кстати, «Парнас» может участвовать в выборах в Думу без сбора подписей – такую «льготу» закон предоставляет партиям, имеющим фракции в региональных парламентах (у «Парнаса» есть один депутат в Ярославле). Однако, критики «Яблока» почему-то не делают из этого вывод о том, что «Парнас», пользуясь этой льготой, и панически боясь ее потерять, «продался Кремлю» и «любит Путина».
Так, может, хватит врать?

Б. М. Бим-Бад

"Послушай! ври, да знай же меру..."
Правдивость у детей и взрослых

Ребенок долго и подчас мучительно учится правдивости и лживости. Доверчивости и недоверчивости.

Ребенок перенимает это у взрослых и сверстников, у всего окружающего его мира.

Как бывает. Помню, во время войны (мне не могло быть больше трех-четырех лет от роду) к нам домой заявилась комиссия, проверявшая, пользуются ли жильцы электроплитками (что было в то время запрещено, разрешались только керосинки). Родители заявили, что у нас нет электроплитки, а я извлек из-под шкафа тепленькую еще плитку и гордо предъявил комиссии.

Так я узнал, что правда бывает предательством, а правдолюб – доносчиком. Назойливое стремление говорить правду, оказывается, не всегда уместно.

Моя жена вспоминала, как в первом своем детстве ее родители устроили ей страшный нагоняй за то, что она якобы накрасила губы. На самом же деле она не делала этого, и ее губы казались окрашенными потому, что она посасывала (притом неосознанно) хвостик линяющей, как выяснилось позже, ленты. Она не могла объяснить, почему у нее губы в краске, если она не красила губы. Ей пригрозили жестокой поркой и вынудили солгать – "сознаться" в поступке, которого не было.

Так она узнала, что такое самооговор невиновного человека.

"Ни при каких обстоятельствах нельзя добиваться от детей признаний с помощью наказаний; единственное целесообразное наказание за ложь - временное лишение уважения", - справедливо напоминает нам Иммануил Кант.

Увы, многие дети получают горькие и опасные уроки. Помните, Печорин рассказывал: "Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали – и они родились. Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен... Я говорил правду – мне не верили: я начал обманывать... Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, – тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины...".

Воспитателям лучше бы лишний раз ошибиться в поисках виновника каких-нибудь проказ, чем преследовать неповинного и тем самым поощрять ловкачей и обманщиков.

Читаем об этом у Александра Куприна: "В школьные годы Семенюта всегда был козлищем отпущения за целый класс. Бывало, во время урока нажует какой-нибудь сорванец большой лист бумаги, сделает из него лепешку и ловким броском шлепнет ею в величественную лысину француза. А Семенюту как раз в этот момент угораздит отогнать муху со лба. И красный от гнева француз кричит:

– О! Земнют, скверный мальчишка! Au mur! К стеньи! ...

И так было постоянно. Разбивали ли рогатками стекла в квартире инспектора, производили ли набег на соседние огороды, – всегда в критический момент молодые разбойники успевали разбежаться и скрыться, а скромный, тихий Семенюта, не принимавший никакого участия в проделке, оказывался роковым образом непременно поблизости к месту преступления. И опять его тащили на расправу, опять ритмические возгласы:

– У–бо–ище!.. Ар–ха–ро–вец!.. Ос–то–лоп!..".

Воспитывать детей – значит воспитывать себя. Психолог Полина Гавердовская подсказывает, как можно не лгать детям. "Самая распространенная ситуация, в которой родители прибегают к лукавству, это момент отказа ребенку в желаемом... Если вы не можете «добыть» желанное сокровище, честно объясните почему, постаравшись как можно сильнее эмоционально приблизиться к ребенку. Не игнорируйте малыша ни прямо, ни косвенно, отнеситесь с уважением к его чувствам. Именно принимая всерьез его желания, вы учите чадо принимать всерьез ваш отказ и ваши объяснения, ведь они не менее вески.

Почти в любой семье есть свои хронически болезненные точки, свои тайны, свои «скелеты в шкафу». Дети не должны оказывать поддержку родителям, защищать и утешать их. Все должно быть ровно наоборот. Лучше сказать: «Да, мы поссорились с папой, и я очень расстроена» или «Да, мы с бабушкой слишком разные, чтобы понимать друг друга. Для нас обеих будет лучше, если мы будем видеться как можно реже». Никакого криминала в подобных словах нет. Ребенок еще не раз в жизни столкнется с тем, что любимые ссорятся, и что некоторые люди вообще несовместимы между собой. Гораздо хуже, если дитя растет в обстановке лицемерия.

Как рождаются дети, вопрос, требующий правдивости без подробностей. Ровно столько информации, сколько ребенок может сейчас усвоить. Например, в возрасте 3–4 лет: «Из живота у мамы». Пяти–шестилетний естествоиспытатель, задающийся подобным вопросом, уже вполне готов услышать нечто не только о физической близости мужчины и женщины, но и – впервые поговорить с вами о том, что же такое любовь.

Трехлетние дети уже вполне серьезно спрашивают родных: «Когда люди умирают?», «Что происходит с людьми после смерти?», «А ты, мамочка, умрешь?» или: «А я – тоже?». Ребенка сильнее всего пугает не правдивый ответ на вопрос, как бы печально он ни звучал, а неизвестность и родительское замешательство. Вместо уверенности в вечной счастливой жизни дитя погружается в смутный необъяснимый страх перед чем-то столь ужасным, чего боятся даже всесильные взрослые. В случае, если вы попытаетесь с веселым видом обмануть ребенка – вы попались. Довольно скоро настанет день, когда вам не только придется рассказать малышу, что земная жизнь конечна, но и признаться, что вы солгали."

Мы можем требовать от наших воспитанников только того, что мы требуем от себя. Нельзя говорить о вреде курения, держа сигарету в зубах.

Психологи Ольга Огай и Светлана Белова: "Звонит телефон, папа кричит из соседней комнаты: «Меня нет!». Мама подходит к телефону и говорит, что мужа нет дома. Ребенок слышит это и делает вывод, что обманывать можно.

Или бабушка в присутствии внучки очень мило разговаривает с соседкой, а когда та уходит, охает: «Какая она все-таки сварливая и глупая!». Внучка решит, что лицемерие – это норма поведения."

Два подхода ко лжи во спасение. Николай Бердяев снисходителен к человеку: "Есть тип лжи из сострадания, который может быть спасением жизни другого человека. Правдивость не означает формализма и педантизма. Нравственный акт человека всегда творчески-индивидуальный и совершается для конкретного случая жизни, единичного и неповторимого."

А суровый Кант неумолим: " Допустима ли ложь во спасение? Нет! Нельзя помыслить себе решительно ни одного случая, когда была бы оправдана ложь. В противном случае дети любое обстоятельство станут расценивать как то именно, при котором позволительна ложь во спасение.

Необходимо сформировать основу характера - правдивость. Она и фундамент, и важнейшее содержание характера. Лживый человек - совершенно бесхарактерен, если у него и есть что-либо хорошее, то оно проистекает только из его темперамента."

Даже фантазии ребенка, имеющие оттенок хвастовства, Кант рекомендует не поощрять. «Мамочка, когда я был маленький, мы пошли с няней гулять. И на меня напал большой волк, который пошел за Красной Шапочкой. И он меня укусил, прямо вот сюда, и у меня пошла кровь, и я заплакал. А потом я взял вот эту палку и его прогнал».

Кант замечает: "Многие дети проявляют склонность ко лжи, чрезвычайно часто являющейся, по всей вероятности, следствием их живой фантазии. В обязанности отца входит позаботиться, чтобы ребенок от этого отвык, ибо матери, как правило, придают этому только самое несерьезное значение или вовсе никакого, а иногда находят в этом лестное для себя доказательство многообещающих возможностей и способностей своих детей. Вот в этом случае уместно пристыдить ребенка, он это поймет."

Конечно, если поощрять безудержное фантазирование, то ребенок всегда будет врать со страшной силой. Ну, может, не врать, а фантазировать. Но зато всегда и на любые темы. "Я иногда такого напридумываю, что даже сама верю, и получаю от своих фантазий огромное удовольствие... Это почти как у Дали – "воспоминания о том, чего не было", которыми я охотно делюсь с другими", – пишет в блоге одна дама.

И все-таки я думаю, что Бердяев реалистичен, когда допускает возможность исключений из суровых требований правдивости, хотя бы исключений в форме умолчания. Иногда соглашаешься с Расулом Гамзатовым: "Жестоко раненому говорить / О том, что рана у него смертельна".

В спасительной лжи не возникает нужды, если взрослые и дети – истинные друзья и любящие, и они совершенно искренни друг с другом.

Детская ложь требует со стороны взрослых самого серьезного изучения ее причин. Вот случай. Мальчик учится играть на пианино. Ему надоедают скучные этюды и он сочиняет свою пьеску. Родители спрашивают, что он играет. "Учительница задала эту вещь". Ложь открывается, и учительница просит сыграть ей новое сочинение. Ребенок упрямится и врет, что ноты потерялись. Разыгрывается жуткий скандал.

Взрослым следовало бы не ломать детское упрямство, которое им казалось злостным, а попытаться понять причины упорной лжи. Они могли бы выяснить в ходе доверительного разговора, что ребенок не считает свое сочинение достойным демонстрации учительнице, что он стесняется его, боится опозориться.

Кроме того, дети бурно протестуют против бесцеремонного вторжения в их внутренний мир. У растущего человека есть уголок сердца, где живут ему самому неясные чувства и побуждения. Не стоит взрослым пытаться жестко контролировать каждое движение его души. Опасно требовать от малышей, чтобы они раскрывали мотивы всех своих поступков.

Наконец, не всегда воспитатели умеют быть достаточно тактичными, чтобы помочь ребенку спасти лицо в трудной для него ситуации.

Какими людьми вырастают дети в зависимости от своего воспитания? Вот характерные признания добровольцев (взято из различных форумов в Рунете).

"Сама вру часто и даже знаю, где и когда провралась. Когда мне задают какой-нибудь вопрос, на который я не хочу отвечать, я почему-то не могу ответить вопросом "А зачем тебе это нужно знать?" и начинаю врать, врать, врать... Когда я искренна, никто не верит мне, а вру – так все слушают с раскрытыми ртами...

Почему-то никто даже не пытается поймать на вранье другого. Когда мне врут не очень значимые для меня люди, я отношусь к этому спокойно, а когда – женщины, вообще как к должному. Обычно я вру про мою личную жизнь, чаще всего когда не хочу выставить себя в дурацком положении. Или когда некоторым не следует знать некоторые вещи.

Иногда не хочу врать, но я так не доверяю людям...".

Ответ: "Вы будете смеяться... Лично я практически не вру... вообще... В тех редких случаях только, когда ложь необходима, как "святая"... И когда мне врут– самое страшное оскорбление... (Лучше правду – по любому...). ... Человек, который врет, думает, что он самый умный...

Мне с детства внушили, что врать ОЧЕНЬ плохо (просто смертный грех!). И я всегда говорила правду, даже во вред себе. Необходимость соврать создавала в душе такой дискомфорт, что я предпочитала сказать все, как есть."

Чужое вранье я чувствую каким–то шестым чувством. Но ничего не говорю врущему. Если врет, значит есть причины, значит ему так надо. Зачем выяснять отношения?"

Еще один участник дискуссий о лживости: "А я и не умею – все на лбу написано, выглядишь по-дурацки, лучше не напрягаться. Врут обычно там, где не надеются на понимание."